Возврат имущества, отобранного во время коллективизации — Юридические советы

В одной очень старой книге (начала 19в) встретилось решение по спору о границах, которые показалось в высшей степени примечательным не особенностями казуса, а особенностями изложения.

Во-первых, вместо сторон спорили имения. Крестьяне одного имения совершали фактические, как говорилось, владельческие действия в отношении близлежпщего леса и сенокоса, расположенных на чужом участке. Так продолжалось более 10 лет, пока это не обнаружило имение 2.

Во-вторых, дело явно выглядело так, что спорный участок должен если не принадлежать первому имению, то хотя бы на лес и сенокос мог бы быть установоен сервитут.

Потому что спорный участок находился на отдалении от имения, которому принадлежал, а рядом у самого этиого имения были свои лес и сенокос, так что о нарушениях прав собственности второе имением узнало не сразу и, по оценке арбитров начала 19 в, и не должно было узнать. — очевидна нерациональность в распределении собственности.

В-третьих, собственность на спорный участок определялась договором купли-продажи, а также картой, подписанной одним из предыдущих владельцев первого имения. И действительно. Вот когда-то была распределена земля, обычно в результате завоевания. П о отношннию к этому титулу все последующие производны.

Каждому последующему владельцу отводится ровно столько прав, сколько переходит к нем в силу соответствующего фактического состава. Если кому-то передали по договору часть прежнего участка, он и распоряжается только этой частью. Последовательная цепочка договоров определяет права текущих владельцев.

Чтобы эти договоры не противоречили друг другу, они все удостоверялись у местного нотариуса, которые следил за их соответмтвием друг другу. Чем не блокчейн?

Этот ход мысли странным образом оказался в масть с тем представлением о ходе развития вещного права, которое сложилось у меня лично.

Сегодня субъективизация (и да простят мне, что я ставлю имущество субъекта впереди его прав человека, свобод и пр) осуществляется в отношении имущества лица применительно к его долгам перед кредиторами.

Кредиторам при этом надо, чтобы фактический владелец был собственником, чтобы имущество было легче всего распродать, а значит никаких связей между отдельными предметами и еще желательно никаких обременений.

Это представление сложилось под названием унитарной теории собственности в исторические времена и притом в оппозиции к действовавшемв тогда порядку, который, видимо, и отразило это решение.

Данная теория родилась в воспаленном мозгу деятелей начала 19 в., которые хотели построить общество на новых началах. Но поскольку это были люди, которые еще активно преподавали, они также капали на мозг всем.

Основательно накапав, они разложили мозги юристов до того, что мы теперь имеем в вещном праве.

• Какую альтернативу предлагает прежний взгляд?
• Субъективизация имущества в смысле объединения и обособления физически разрозненных, возможно, материальных и нематериальных объектов в единый, объединенный хозяйственной целью комплекс, представленный собственником как этаким распорядителем, а не конечной целью существования комплекса, а главное — стремящийся к автономности, то есть вбирающий в себя (понятно, путем совершения сделок лицами, находящимися в управлении этим комплексом) все имущество, которое необходимо для удовлетворения его потребностей без необходимости обращения к другим имущемтвенным комплексам.
• Но если такая необходимость все же возникла, а договориться не удается?

В игру вступает сервитутное право, которое позволяет не изъять часть чужого комплекса, но обременить ее так, чтобы, с одной стороны, у одного комплекса не было недостатка, а с другой — у другого комплекса не было избытка. Причем в идеале сервитут здесь не более чем компромисс, которого следовало бы достичь самим имуществам при перераспределении поступлений от предметов, входящих в эти имущества.

Что важно — компромисс, понятный только в контексте стремления имущественного комплекса к автономности. И совершенно непонятный, если это не сама цель.

***

Видимо, где-то так люди жили до пандектистов, которые воплотили в праве идеалы полного замещения «натуральных» хозяйственных связей и автономности рыночными отношениями и сопряженной с ними полной взаимозависимости, а также произвольности, определяемой только выгодностью сделки (соответственно, с утратой автономности как цели формирования имуществ и заменой этого тотпльной зависимостью всех ото всех, а в конечном счете от кредита и потому финансового капитала, пытающегося предвосхитить потребности рынка в соответствующем производстве и не дающего денег тем проиводствам, которые в его глазах бесперспективны).

Остается вопрос: можно ли на самом деле заключать лишь самые выгодные сделки, если субъекты не автономны? Если сначала автономность, а потом рынок, то тогда сначала правильное распределение имущества и элементы передела собственности и коллективизации, а потом уже, как дополнение к этому, можно ориентирваться на выгоду.

Денационализация в России или возможен ли возврат имущества потомкам собственников, переживших национализацию в 1917-1918 гг. Цивилистический кружок

Во многих  странах Восточной Европы, переживших национализацию имущества при установлении социалистических режимов, в 90-ые годы XX столетия прошла денационализация: потомки собственников, чье имущество было национализировано, получили право вернуть себе имущество, когда-то принадлежавшее их предкам.

Смысл денационализации заключался в восстановлении частной собственности и справедливости. У каждого жителя страны, в которой устанавливался социализм, было отобрано имущество, в первую очередь недвижимость — земельные участки.

После падения социалистических режимов люди оказались почти нищими — прав на земельные участки, которые можно использовать в качестве средства производства, ни у кого не было. Ради возрождения собственников проводилась не только приватизация, но и  денационализация (явление часто именуют посткоммунистической реституцией).

Кроме того, с помощью денационализации политики пытались восстановить справедливость — вернуть отобранное, пусть и по истечении длительного времени, и тем самым примирить современное общество с прошлым.

Юридические механизмы денационализации в разных странах варьировались, например, в Латвии пошли по пути отобрания имущества у новых частных собственников ради возврата потомкам прежних; в Чехии, напротив, денационализации подлежало имущество, находящееся в государственной и муниципальной собственности.

В Сербии денационализация была ограничена периодом времени, в течение которого публичное образование не имело право проводить приватизацию имущества, в Восточной Германии, напротив, денационализация сроком не ограничена, из-за этого публичные образования ограничены в приватизации, а потомки прежних собственников многие виды имущества назад не требуют. 

На постсоветском пространстве, за исключением Балтийских стран, денационализация не просто не была проведена, вопрос широко не обсуждался и не было массовой практики, где люди пытались бы виндицировать имущество, отобранное у их предков в 1917-1918 гг. 

Например, в середине 2000-х Русское географическое общество обратилось с иском о признании права в силу приобретательной давности на дом в Петербурге, который был возведен этим обществом в начале ХХ в.

и находился в его собственности до национализации.

Арбитражные суды высказались по этому делу против удовлетворения иска из-за отсутствия реквизитов приобретательной давности, а также правомерности национализации (постановление Президиума ВАС РФ от 03.06.2008 № 780/08).

В 2004 г. Конституционный Суд отказался рассматривать жалобу гражданина Фирсанова А.Н.

на нарушение его прав «Декретом Президиума ВЦИК от 20 августа 1918 года «Об отмене права частной собственности на недвижимости в городах» (Определение КС РФ от 18 июня 2004 г.

№ 261-О), в результате которого его предки утратили право на застроенный зданиями земельный участок. Мотивом отказа рассматривать жалобу явился тот факт, что Декрет утратил силу и Суд не может проверить его на предмет соответствия Конституции РФ.

В  ст. 3 Федерального закона о приватизации сделана оговорка об ограничении сферы действия закона на восстановление имущественных прав собственников, их наследников и правопреемников на имущество, которое было национализировано, конфисковано либо другим способом изъято против воли указанных лиц в государственную или муниципальную собственность».

Таким образом, в настоящее время законодательного механизма для денационализации в России нет, а национализацию 1917-1918 г. нынешний  российский правопорядок оценивает как правомерное действие.

Цель предлагаемого семинара — поговорить, возможна ли денационализация в современной России. Какие аргументы могут быть высказаны в пользу денационализации, а какие — против.

С одной стороны, после национализации прошло около ста лет, имущество длительное время содержалось публичным образованием, а родственные связи с прежними собственниками доказать сложнее и сложнее.

С другой стороны, денационализация является серьезным как политическим, так и юридическим шагом по возрождению частной собственности и способом примирения общества с прошлым.  

Большая часть спикеров семинара — юристы, поэтому на проблемы мы хотим взглянуть не политически, а юридически — какие механизмы денационализации может предложить правопорядок и стоит ли применять меры в этом направлении?

1. Можно ли вернуть национализированное при Советской власти имущество,, Мурманск | вопрос №93721 от 10.09.2021

Сейчас фактически нельзя. Существует закон, в соответствии с которым национализированное имущество не возвращается даже жертвам репрессий, за некоторым исключением. Отдельного же закона о судьбе национализированного имущества нет.

Закон РФ от 18 октября 1991 г. N 1761-I

«О реабилитации жертв политических репрессий»

(с изменениями от 26 июня, 22 декабря 1992 г., 3 сентября 1993 г., 4 ноября 1995 г., 7 августа, 27 декабря 2000 г., 30 декабря 2001 г., 24 декабря 2002 г., 9 февраля 2003 г.)

» Статья 16.1. Реабилитированным лицам возвращается конфискованное, изъятое и вышедшее иным путем из их владения в связи с репрессиями имущество, либо возмещается его стоимость, либо выплачиваются денежные компенсации.

• Не подлежит возврату, возмещению или компенсации:
• имущество (в том числе жилые дома), национализированное (муниципализированное) либо подлежавшее национализации (муниципализации) в соответствии с законодательством, действовавшим на момент конфискации, изъятия, выхода имущества из владения иным путем;
• имущество, уничтоженное во время гражданской и Великой Отечественной войн, а также в результате стихийных бедствий;
• земля, плодово-ягодные насаждения, неубранные посевы;
• имущество, изъятое из гражданского оборота.

Реабилитированным лицам возвращаются в натуре жилые дома при условии, что эти жилые дома необходимы им с членами их семей для постоянного проживания, в случае освобождения занимаемых реабилитированными лицами жилых помещений в домах государственного и общественного жилого фонда. Лицам и членам их семей, проживающим в настоящее время в жилых домах, ранее принадлежавших реабилитированным лицам, предоставляется равноценная жилая площадь либо оказывается помощь в строительстве жилья.

По согласию с реабилитированными лицами вместо возврата в натуре жилого дома им в первоочередном порядке предоставляется благоустроенная жилая площадь, либо оказывается помощь в строительстве жилья, либо возмещается стоимость жилого дома в порядке и размерах, предусмотренных частью шестой настоящей статьи.

Имущество возвращают государственные и общественные организации, у которых оно находится, без возмещения износа имущества и взыскания расходов на его хранение.

При невозможности возврата реабилитированным лицам сохранившегося имущества возмещается его стоимость в соответствии с произведенной в установленном порядке оценкой, но в размере не более 4000 рублей за имущество без жилых домов или 10000 рублей за все имущество, включая жилые дома. В таких же размерах возмещается стоимость не сохранившегося имущества.

В случаях, когда факт конфискации, изъятия или выхода имущества из владения иным путем установлен, но отсутствуют или утрачены документы о характере, состоянии и количестве этого имущества, выплачиваются денежные компенсации в размере до 4000 рублей за имущество без жилых домов или 10000 рублей за все имущество, включая жилые дома.

В случае смерти реабилитированных лиц возврат имущества, возмещение его стоимости или выплата денежных компенсаций производится их наследникам по закону первой очереди. При этом налог с имущества, переходящего в порядке наследования, не взимается.

1. Возврат имущества, возмещение его стоимости или выплата денежных компенсаций производится реабилитированным лицам по месту нахождения или реализации этого имущества на момент применения репрессий независимо от того, где были репрессированы и проживают в настоящее время реабилитированные лица.
2. Вынесенные до принятия настоящего Закона решения соответствующих органов о возврате имущества, возмещении его стоимости или выплате денежных компенсаций не подлежат пересмотру, а выплаченные суммы — перерасчету.
3. Заявления о возврате имущества, возмещении его стоимости или выплате денежных компенсаций должны быть поданы в течение трех лет после введения в действие настоящего Закона, а в случае более поздней реабилитации — в течение трех лет с момента получения документов о реабилитации.
4. Решения о возврате имущества, возмещении его стоимости или выплате денежных компенсаций принимают органы исполнительной власти республик в составе Российской Федерации, краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга, автономной области, автономных округов, органы местного самоуправления на основании заключений комиссий по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий, образованных в соответствии с постановлением Президиума Верховного Совета Российской Федерации «О комиссиях по реабилитации жертв политических репрессий».
5. Споры, связанные с возвратом имущества, возмещением его стоимости или выплатой денежных компенсаций, разрешаются судом».

НОВОСТИ

Трем поколениям советских людей внушалась мысль о том, что с «буржуями», «кулаками» и прочими нехорошими людьми покончено, и в сбросившей гнет эксплуататоров стране живут исключительно рабочие, крестьяне-колхозники и некоторое количество примкнувших к ним представителей трудовой интеллигенции. Однако сами жители страны Советов прекрасно знали, что это не так: многие помнили о своих дедах и прадедах, принадлежавших к купеческому и – даже страшно сказать! – дворянскому сословию, владевших домами, землей, торговыми и промышленными заведениями, «заводами, газетами, пароходами» — словом, всем тем, чем советскому человеку владеть было не положено. Так что не удивительно, что с исчезновением страны Советов вопрос о реституции – возвращении когда-то принадлежавшего семье имущества – начал приобретать угрожающе конкретные формы…

Земля – крестьянам?

Проблема реституции актуальна не только для потомков представителей «свергнутых классов», но и для тех, чьи деды и прадеды были «раскулачены» — как правило, совершенно необоснованно – и лишены нажитого честным трудом имущества, а таковых в нашей стране сегодня найдется многие и многие тысячи. Не надо думать, что речь идет о каких-то фантастических, несбыточных мечтах: недавно в Ульяновской области женщина отсудила дом, когда-то принадлежавший ее раскулаченному деду. Этот прецедент, как кажется, вновь может оживить то вспыхивающий, то угасающий интерес к проблеме реституции.

К торжеству справедливости – через архив

В свое время дед жительницы Ульяновской области Валентины Ильиной, Иван Малов, подобно тысячам других не совсем нищих крестьян попал под постановление ЦИК и Совнаркома СССР от 1 февраля 1930 г.

, предоставлявшее местным властям право «применять все необходимые меры борьбы с кулачеством вплоть до полной конфискации имущества и выселения их с последующей передачей конфискованного в неделимые фонды колхозов». В результате И.

Малов отправился в места отдаленные, а в его доме в селе Нижняя Якушка разместилось правление колхоза. В 1990-е гг. кирпичный дом оказался заброшен. Дочь И.

Малова, Валентина Ильина, как могла, ухаживала за домом, присматривала за ним, а параллельно собирала по архивам необходимые документы. В итоге ей удалось юридически доказать свое право на этот дом, и недвижимость вернулась к законному владельцу.

В реституции без генеалогии не обойтись

История Валентины Ильиной – пожалуй, первый такой случай во всей стране. Пока в РФ известны только факты успешного применения законов о реституции церковного имущества, законов о реституции имущества частных лиц нет.

Впрочем, есть закон о реабилитации жертв политических репрессий, согласно которому, если бывший владелец имущества признается жертвой, то он или его потомки могут рассчитывать на небольшую компенсацию, при этом дома, национализированные в соответствии с действовавшим законодательством, возврату не подлежат. Сам процесс получения компенсации сложен и связан с поисками множества архивных документов; судебная практика показывает, что никому еще не удавалось отсудить собственность предков, а вот компенсации — бывало. В любом случае проблема реституции тесно связана с генеалогическим поиском и работой в архивах. А в этом вопросе имеет прямой смысл обратиться к специалистам

КС: Изъятие имущества в качестве вещдока должно быть обосновано

11 января Конституционный Суд вынес постановление по делу о проверке конституционности положений ч. 1 ст. 81.1 и п. 3.1 ч. 2 ст. 82 УПК РФ.

Как ранее сообщала «АГ», поводом к рассмотрению стала жалоба компании «Синклит», по мнению которой данные нормы не предусматривают процедуру ареста вещественных доказательств, являющихся орудиями преступления по уголовным делам в сфере экономики, в порядке, предусмотренном ст. 115 УПК РФ.

Как рассказал «АГ» адвокат АП Белгородской области Михаил Пустотин, представляющий интересы заявителя, поводом для обращения послужило то, что принадлежащее «Синклит» оборудование для производства сигарет постановлением следователя было приобщено в качестве вещественного доказательства по уголовному делу, возбужденному по п. «а» ч. 6 ст. 117.1 УПК РФ. В постановлении указано, что оборудование служило средством совершения преступления, может служить средством обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела.

Компания пыталась обжаловать действия ведомства, в частности, «Синклит» настаивала на том, что арест ее имущества, приобщенного к делу в качестве вещественного доказательства, должен был производиться в порядке ст. 115 УПК РФ по санкции суда.

Однако суд первой инстанции указал, что следователь наделен правом, а не обязанностью обращаться в суд с ходатайством о наложении ареста. Апелляция поддержала это решение, добавив, что в порядке ст.

115 УПК РФ арест вещественных доказательств распространяется только на имущество, полученное в результате совершения преступления, как следует из положений п. 3.1. ч. 2 ст. 82 УПК РФ.

Адвокат рассказал, что суды первой и второй инстанций руководствовались действующими нормами УПК РФ, поэтому заявитель решил не обращаться в Верховный Суд, а просить КС РФ разъяснить обнаружившуюся неопределенность норм УПК.

В своем постановлении Конституционный Суд указал, что изъятие по уголовному делу имущества (в том числе в виде наложения на него ареста или признания его вещественным доказательством с режимом хранения, ограничивающим права владения и пользования имуществом), которое находится у лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми и не несущих по закону материальной ответственности за действия подозреваемого, обвиняемого, и использование которого в совершении преступления лишь предполагается, может иметь лишь временный характер и применяться при предоставлении таким лицам процессуальных гарантий защиты прав посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости и равенства.

В то же время Суд подчеркнул, что институт наложения ареста и институт изъятия и хранения вещественных доказательств имеют разное предназначение в уголовном процессе.

Тем обстоятельством, что изъятие имущества в качестве вещдока и его удержание при наложении ареста на основании судебного решения, принятого по ходатайству следователя или дознавателя, позволяют распространить на данные отношения предварительный судебный контроль за их законностью и обоснованностью, не предопределяется использование процедуры наложения ареста на имущество во всех случаях, когда соответствующие предметы используются в качестве вещественных доказательств для раскрытия преступления и разрешения уголовного дела, тем более при обеспечении возможности последующего судебного контроля.

Изъятие, по мнению Конституционного Суда, должно быть обосновано, в том числе при возникновении судебных споров по соответствующим вопросам. Обязанность по обоснованию при этом лежит на уполномоченных лицах органов предварительного следствия и дознания, причем одной только ссылки на то, что данный предмет обладает свойствами вещественного доказательства, недостаточно.

Как напомнил КС РФ, в Постановлении от 16 июля 2008 г. № 9-П он уже отмечал, что оценка судом законности и обоснованности изъятия у собственника или владельца имущества в связи с приобщением его к уголовному делу в качестве вещественного доказательства не может, по смыслу ст.

81 и 82 УПК РФ, ограничиваться установлением формального соответствия закону полномочий применяющих данную меру должностных лиц органов предварительного расследования.

Суд должен прийти к выводу, что иным способом обеспечить решение стоящих перед уголовным судопроизводством задач невозможно.

В таких случаях должны приниматься во внимание как тяжесть преступления, в связи с расследованием которого решается данный вопрос, так и особенности самого имущества, в том числе его стоимость, значимость для собственника или владельца и общества, а также возможные негативные последствия изъятия имущества.

В зависимости от указанных обстоятельств дознаватель, следователь и затем суд должны определять, подлежит ли это имущество изъятию либо в соответствии с подп. «а», «б» п. 1 ч. 2 ст.

82 УПК РФ оно может быть сфотографировано, снято на видео- или кинопленку и возвращено собственнику или владельцу на хранение до принятия решения по уголовному делу.

Конституционный Суд подчеркнул, что изъятие и удержание в качестве вещдоков в досудебном производстве по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической деятельности предметов, используемых при осуществлении предпринимательской деятельности и принадлежащих лицам, не являющимся в этих уголовных делах подозреваемыми, или обвиняемыми, или теми, кто несет материальную ответственность за их действия, несоразмерно конституционно значимым ценностям ограничивало бы право частной собственности. Тем более если для обеспечения сохранности таких вещественных доказательств не требуется их изъятия или допускается их незамедлительное возвращение последним на ответственное хранение после производства необходимых следственных действий.

Таким образом, Конституционный Суд пришел к выводу, что оспариваемые положения УПК РФ не противоречат Конституции в выявленном данным постановлением конституционно-правовом смысле. Решения, вынесенные в отношении компании «Синклит», подлежат пересмотру.

Комментируя для «АГ» постановление КС РФ, Михаил Пустотин сообщил, что расценивает его положительно, – по его мнению, оно поставит препон незаконным действиям правоохранительных органов.

«Суд разъяснил смысл действий оспариваемых нами статей УПК.

Это мнение является, по сути дела, законом и выражается в том, что нельзя изымать, а если изъято, то незамедлительно возвращать на ответственное хранение то имущество, которое задействовано в производственном цикле лиц, не являющихся обвиняемыми, подозреваемыми или по закону несущими материальную ответственность за их действие», – указал адвокат.

Адвокат заметил, что суды общей юрисдикции формально подходят к рассмотрению вопросов обоснованности изъятия имущества в качестве вещдоков: «Есть полномочия у следователя? Есть. Дальше они не вдаются в существо самой проблемы».

По мнению Михаила Пустотина, данное постановление является подходящим правовым механизмом для всех без исключения предпринимателей, в той или иной мере пострадавших от аналогичных действий правоохранительных органов.

Он отметил, что КС достаточно четко расписал, что такого рода ограничения не соизмеримы с другими конституционными ценностями, в частности, правом на труд, на использование своих способностей для незапрещенной экономической деятельности.

Так считает и научный консультант юридического бюро Legal Choice Кирилл Кавченков: «Вроде бы и УПК РФ, и разъяснения высших судов на стороне предпринимателей: установлены краткие сроки возвращения предметов, не признанных вещественными доказательствами по делам экономической направленности, а также указано на необходимость соблюдения интересов предпринимательского сообщества. Вместе с тем, реально столкнувшись с такой проблемой, предприниматель крайне ограничен в инструментах обжалования: жаловаться можно в прокуратуру, вышестоящий следственный орган и суд. Как показывает правоприменительная практика, к таким жалобам все вышеперечисленные инстанции подходят крайне формально, не вдаваясь на досудебной стадии в оценку доказательств».

Кроме того, эксперт пояснил, что на практике субъекты предпринимательской деятельности сталкиваются с произволом правоохранительных органов.

«Одними из форм такого произвола являются изъятие и длительное необоснованное невозвращение имущества индивидуальных предпринимателей и юридических лиц, которое удерживается органами дознания и следствия, что препятствует осуществлению нормальной экономической деятельности и приводит к негативным последствиям в виде убытков и, зачастую, банкротству», – отметил он.

Однако, по мнению Кирилла Кавченкова, Конституционный Суд оставил данный вопрос без конкретного решения, в очередной раз обязывая и суды, и следствие с дознанием соблюдать баланс интересов сторон и не допускать нарушения прав предпринимателей. «Вот и появится очередной пункт в виде ссылки на данное постановление в жалобах грамотных адвокатов», – заключил эксперт.

Управляющий партнер АБ «Забейда и партнеры» Александр Забейда считает, что ситуации, подобные той, с которой столкнулся заявитель жалобы, – не редкость.

Он пояснил, что следователь или дознаватель, расследуя уголовное дело, в первую очередь заботится о своих интересах и интересах следствия (например, сохранности вещественного доказательства), и уже во вторую – об интересах третьих лиц, чьи права затронуты расследованием.

По словам Александра Забейды, бывают случаи, когда у следователя нет возможности в ходе осмотра места происшествия определить, необходимо ли ему изъятие оборудования или нет. «Он мог бы принять такое решение, посоветовавшись со специалистом или экспертом.

Но как быть, если такое лицо в производстве следственного действия не участвует, а обеспечить такое участие в короткие сроки не представляется возможным? Разумеется, при таких обстоятельствах следователь не будет рисковать и примет решение об изъятии оборудования.

Поэтому с этой точки зрения КС абсолютно прав», – поясняет адвокат.

В то же время он отметил, что бывает и так, что такого рода уголовно-правовые инструменты используются сторонами при бизнес-конфликтах. «Любая война – это, в первую очередь, деньги, то есть расходы.

Лишив своего оппонента источника средств на осуществление процессуального противостояния, недобросовестная сторона может легко добиться нужного ей результата, чем и пользуется в тех случаях, когда следователя или иное лицо, проводящее расследование, удается коррумпировать», – заключил Александр Забейда.

Уполномоченный по правам предпринимателей, заключенных под стражу, Александр Хуруджи считает, что КС РФ обоснованно признал, что предметы, проходящие по уголовным делам, не должны изыматься у собственников, если обеспечение их сохранности и проведение с ними необходимых следственных действий не требуют такого изъятия.

«По сути, этим решением он подтвердил соответствие Конституции уже давно сложившуюся практику.

Согласно ей, правоохранительные органы очень часто оставляют изъятое по уголовным (административным) делам имущество собственникам под их письменное обязательство обеспечить сохранность этого имущества как вещественное доказательство до вступления приговора суда в силу», – отметил эксперт.

Эксперт отмечает, что хранение вещдоков – процедура затратная, и в случае изъятия расходы ложатся на бюджет, поэтому правоохранительным органам выгодно передать такое имущество собственнику. Отказы в возвращении имущества собственникам весьма редки. «Впрочем, бывают случаи, когда изъятие используется как способ влияния на предпринимателей в коррупционных целях.

Касаясь этих аспектов, целесообразнее для устранения возможных нарушений при изъятии имущества актуализировать обзоры правоприменительной практики, адресованные, прежде всего, сотрудникам правоохранительных органов, а также усилить ведомственный и прокурорский надзор за такими процессуальными действиями, так как наибольшее количество нарушений при изъятии происходит не в судах», – заключил Александр Хуруджи.

Судьба имущества: ВС объяснил что, когда и как можно конфисковать

10:34 14/06/2018

• Взяткодатель не вернёт деньги, переданные для подкупа, рассчитывать на получение средств обратно может только участник оперативного или следственного эксперимента, конфисковать орудие преступления можно в рамках любой статьи УК РФ, а апелляция имеет право ухудшить положение обвиняемого в ситуации с конфискацией его имущества — Верховный суд (ВС) РФ в четверг принял постановление пленума об особенностях изъятия ценностей, денежных средств и имущества фигурантов уголовных дел. 
• После доработки документа из проекта исчезло положение о возможности конфискации зарубежного имущества обвиняемых, в остальном существенных изменений по ключевым вопросам не произошло. 
• Деньги на взятку не вернут 
• Взяткодателю не вернут деньги, переданные для подкупа, а контрабандисты не смогут получить назад незаконно вывезенное имущество.
• «Разъяснить судам, что имущество подлежит конфискации и не может быть возвращено лицу, являющемуся его владельцем, если это лицо участвовало в совершении преступления (например, владельцу предметов контрабанды, участвовавшему в их незаконном перемещении).
• По делам о преступлениях коррупционной направленности деньги, ценности и иное имущество, переданные в виде взятки или предмета коммерческого подкупа, подлежат конфискации и не могут быть возвращены взяткодателю либо лицу, совершившему коммерческий подкуп, в том числе в случаях, когда они освобождены от уголовной ответственности на основании соответственно примечания к статье 291 УК РФ или пункта 2 примечаний к статье 204 УК РФ», — говорится в документе.
• Вместе с тем суд поясняет, что если владелец денег и других ценностей, переданных в качестве взятки или подкупа, добровольно участвовал в следственном эксперименте, то ему следует вернуть его средства или имущество.
• «Подлежат возвращению их владельцу деньги и другие ценности, переданные в качестве взятки или предмета коммерческого подкупа под контролем органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность (например, в ходе оперативного эксперимента), с целью задержания с поличным лица, заявившего требование о даче взятки или коммерческом подкупе», — указывает ВС РФ. 
• В рамках любой статьи УК 
• Закон не ограничивает статьи Уголовного кодекса, по которым можно конфисковать орудие преступления, поясняет Верховный суд РФ в постановлении пленума по вопросам конфискации. 
• «Орудия, оборудование или иные средства совершения преступления, принадлежащие обвиняемому (пункт «г» части 1 статьи 1041 УК РФ, пункт 1 части 3 статьи 81 Уголовно-процессуального кодекса), могут быть конфискованы судом по делам о преступлениях, перечень которых законом не ограничен», — сказано в документе.

При этом деньги, ценности и иное имущество, а также доходы от него подлежат конфискации на основании пунктов «а» и «б» части 1 статьи 104.1 УК РФ, если они получены в результате совершения только тех преступлений, которые указаны в данных нормах, или явились предметом незаконного перемещения через таможенную или госграницу, указывается в постановлении пленума. 

1. Кроме того, подлежат конфискации деньги, ценности и иное имущество, используемые для финансирования терроризма, экстремистской деятельности, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации) либо предназначенные для этих целей.
2. Орудия преступления 
3. Автомобиль с тайниками, эхолот, навигатор или оргтехника могут считаться орудием преступления и, следовательно, подлежать конфискации, поясняет пленум. 

«Исходя из положений пункта «с» статьи 1 Конвенции Совета Европы об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности и о финансировании терроризма от 16 мая 2005 года, пункта 8 части 1 статьи 73, части 3 статьи 115 и пункта 101 части 1 статьи 299 УПК РФ к орудиям, оборудованию или иным средствам совершения преступления следует относить предметы, которые использовались либо были предназначены для использования при совершении преступного деяния или для достижения преступного результата. Например, автомобиль, оборудованный специальным хранилищем для сокрытия товаров при незаконном перемещении их через госграницу, эхолоты и навигаторы при незаконной добыче (вылове) водных биологических ресурсов; копировальные аппараты и иная оргтехника, использованные для изготовления поддельных документов)», — говорится в постановлении.

• Однако при решении вопроса о конфискации орудий преступления суду необходимо удостовериться, что оно является собственностью обвиняемого.
• За экстремизм и терроризм заберут любое имущество 
• По уголовным делам о преступлениях террористической и экстремистской направленности конфискации подлежит любое имущество, принадлежащее обвиняемому, являющееся орудием, оборудованием или иным средством совершения преступления, отмечает ВС.
• Он уточняет, что к такому имуществу могут, например, относиться сотовые телефоны, персональные компьютеры, иные электронные средства связи и коммуникации, которые использовались фигурантом дела для размещения в СМИ, соцсетях или информационно-телекоммуникационных сетях материалов, содержащих публичное оправдание терроризма и призывы к террористической деятельности или непосредственной подготовки к террористической деятельности.
• Арестовать имущество не только обвиняемого 
• При этом деньги и ценности, предназначенные для финансирования терроризма, экстремистской деятельности, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества или организованной группы подлежат конфискации независимо от их принадлежности, указывается в постановлении. 
• Также суд позволяет изымать предметы и вещи, которые могли или были использованы для совершения преступлений экстремистской и террористической направленности, но не принадлежат фигурантам уголовного дела. 

«В целях обеспечения возможной конфискации арест может быть наложен судом на имущество, указанное в части 1 статьи 104.

1 УК РФ, находящееся не только у подозреваемого, обвиняемого или лиц, несущих по закону материальную ответственность за их действия, но и у других лиц, если есть достаточные основания полагать, что оно получено в результате преступных действий либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия, оборудования или иного средства совершения преступления либо для финансирования терроризма, экстремистской деятельности (экстремизма), организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации)», — поясняет ВС.

1. Арест на такое имущество может быть наложен и в тех случаях, когда по возбужденному уголовному делу личность подозреваемого или обвиняемого не установлена, уточняется в постановлении пленума. 
2. ВС разъясняет и как поступить, если обвиняемый успел передать имущество другому человеку. 
3. «Исходя из части 3 статьи 1041 УК РФ для решения вопроса о конфискации имущества, переданного обвиняемым другому лицу (организации), суду требуется на основе исследования доказательств установить, что лицо, у которого находится имущество, знало или должно было знать, что имущество получено в результате преступных действий или использовалось либо предназначалось для использования при совершении преступления», —указывает он. 
4. Если же осуществить конфискацию определенного предмета не представляется возможным в связи с его использованием, продажей или по каким-либо иным причинам, то суд назначает экспертизу его стоимости, чтобы иметь возможность изъять другое имущество.
5. Конфискация при прекращении дела или смерти обвиняемого 
6. Прекращение уголовного дела по нереабилитирующим обстоятельствам не является освобождением от конфискации имущества, объясняет ВС РФ. 
7. «Решение о конфискации орудий, оборудования или иных средств совершения преступления, принадлежащих обвиняемому, а также денег, ценностей и иного имущества может быть принято судом и в случае прекращения уголовного дела по нереабилитирующим основаниям», — говорится в документе.
8. При этом ВС отмечает, что суды или правоохранительные органы обязаны разъяснить обвиняемому правовые последствия принятого решения, включая возможную конфискацию имущества и прекращать дело при отсутствии возражений фигуранта.
9. «Если уголовное дело подлежит прекращению в связи со смертью подсудимого, суд разъясняет указанные последствия его близким родственникам до получения их согласия на прекращение дела, отсутствие которого служит основанием для осуществления судопроизводства в обычном порядке», — напоминает суд. 
10. Ухудшение положения возможно 
11. Апелляционные инстанции имеют право ухудшить положение обвиняемого в ситуации с конфискацией его имущества, разъясняет ВС РФ. 
12. «При производстве в суде апелляционной инстанции обвинительный приговор, определение или постановление суда первой инстанции в части конфискации имущества могут быть отменены или изменены в сторону ухудшения положения осужденного», — говорится в документе.
13. ВС отмечает, что такое ухудшение положения допустимо только по представлению государственного обвинителя или по жалобам иных участников судопроизводства со стороны обвинения. 

Отмена или изменение судебных решений в части конфискации имущества с поворотом к худшему в суде кассационной инстанции производится в сроки, предусмотренные статьей 401.6 УПК РФ, напоминает высшая инстанция. 

Алиса Фокс